Условность образа синьоры Понцы
А женщина под вуалью гасит эти крики боли и отчаяния словами, проясняющими весь смысл драмы, измеряющими всю глубину потаенной беды одиноких. «Не бойтесь! Не бойтесь!» говорит она им. И мы постигаем, как страшно потерять надежду. А теща и зять «выходят, ласково обнявшись, плача и бормоча друг другу слова утешения». Так, из крупиц субъективных страданий каких-то маленьких сумасшедших, складывается общая картина, рисующая состояние души человека XX века, напуганного жестокостью того мира, в котором он живет.
О большом эмоциональном потенциале пьесы говорят ее ремарки. Ремарки, как известно, не литературная иллюстрация диалога, а партитура актерского поведения. В 1910-е годы драматургия Пиранделло, как правило, рассчитана на сотрудничество актера, который должен не просто произносить текст, а и вжиться в эмоциональное состояние персонажа. (Позднее, в 1920-е годы, ремарки Пиранделло обращены к режиссеру). Это не значит, что пьесу нельзя читать. Это означает только, что и читатель невольно «играет» пьесу в своем воображении. Ремарки «Это так» указывают и на оттенки чувств, владеющих героями в отдельных эпизодах, и на эмоциональное крещендо, нарастающее к финалу пьесы.
Первый выход синьоры Фролы сопровождается такими указаниями: «в глазах печаль, смягчаемая ласковой улыбкой губ», «скорбно», «точно на иголках», «изнемогая, пытаясь обратить в шутку пытку допроса». Первый выход синьоры Понцы: «говорит с усилием, едва удерживаясь от резкости, то и дело сжимает кулак, время от времени вытирает пот платком с траурной каймой», «все больше возбуждаясь», «с ужасным возбуждением и почти диким волнением». Первые реакции «хора» на услышанное от тещи и зятя: синьора Чини говорит «из угла комнаты, куда спряталась, чтобы скрыть слезы», «резко выкрикивая». Синьора Амалия — «пылко, одновременно с ужасом и жалостью», «ошеломленная», «с отвращением». Дина — «с ужасом, закрыв лицо руками».